Не против Украины! Не против Украины! – бьет себя в грудь 43-летняя Лена из разбомбленного поселка Семеновка в Славянске. – А против этого правительства! Это я не только о себе. Это я тебе говорю, что люди говорят. Это – “голос Донбасса!”
Мы с ней знакомы уже довольно хорошо и ощущаем достаточную взаимную симпатию, чтобы я доверял ей. Уже во второй раз Лена целый день водит меня по Семеновке.
В очередной раз приезжая на “освобожденные” территории, снова убеждаешься: слова “проукраинский” или “антиукраинский” в отношении мирного населения – такие же идеологические штампы, как когда-то “строитель коммунизма” либо “антисоветчик”. Вcегда есть нюансы.
Возьмем пример семьи Лены. Она голосовала за “Оппозиционный блок”, однако вместе с подругой сбрасывается на помощь украинской армии. Ее отец, потомственный семеновец, голосовал за коммунистов, “тому що при них мені було добре”, при этом из всей семьи он – наиболее анти-ДНРовский, презирает “цих бандитів” (он украиноязычный). А русскоязычная мать, родом с Полтавщины, раньше была наиболее про-ДНРовская, но теперь проголосовала за Радикальную партию Олега Ляшко. Поди разберись.
– Мы и в своей семье разобраться не можем, – смеется Лена.
– Я никогда и не хотела в Россию. Я как жила в своей Дружковке, так и хочу в ней жить, – говорит попутчицам бабушка в поезде, которая собирается лететь к дочке в ОАЭ.
Те участливо кивают. Одна – из Константиновки, другая – из Авдеевки. Меня они на верхней полке еще не замечают.
Точнее всего определяет позицию моих спутниц строка, удаленная из бюллетеней, – “против всех”.
– Те козлы – потому что в городах сидят. А те козлы – потому что города бомбят, – продолжают обсуждать три женщины в поезде.
Те же настроения будут и в освобожденных городах.
 |
“Мы все боимся, что вернется “ДНР”
Если враждебности к украинскому нет, то некоторая враждебность к власти и армии есть.
– Когда была “ДНР”, забирали машины у людей. Мы так ждали, что снова армия придет… А теперь.., – жалуются мои попутчицы.
Местные делят украинскую армию на “тех, кто в посадках” и “тех, кто шикует”. Первые в народном сознании – бедные призывники, вторых часто считают “наемниками”. Одни – “голодные мальчики”, их подкармливают, вторые – “приезжают на дискотеки на БТРах” и привели к расцвету проституции.
За время, проведенное в городе, я не видел случаев дебоша со стороны военных. Но рассказывают местные всякое.
Продавщица в Семеновке однажды испугалась, когда пьяный солдат с БТРа из хвастовства выстрелил очередью в воздух – теперь половина Семеновки знает об этом случае и имеет еще один повод недолюбливать армию.
 |
В Краматорске при мне армейский БТР заглох посреди улицы – на некотором расстоянии тут же собралась толпа. Многие злорадствовали. Один из солдат, чтобы не терять лицо, начал останавливать “Жигули” с тонированными стеклами и проверять багажники.
И в то же время практически все, с кем мне пришлось говорить, рады, что “вернулась Украина”. Снова начали платить зарплаты и пенсии, а главное – прекратились обстрелы.
– Мы все здесь боимся, что вернется “ДНР”, – говорит мне армянка Марина.
Это же я услышу еще много раз.
– Люди боятся не столько “ДНР”, а того, что снова стрельба начнется, – уточняет Николай, инженер с НКМЗ (Новокраматорский машиностроительный завод, градообразующее предприятие в Краматорске).
– Есть, наверно, и отдельные фрики, которые хотят возврата “ДНР”, но это не показатель, – добавляет инженер.
Слухи о “возврате ДНР” я много раз слышал и в Славянске, и в Краматорске, и в Николаевке. Практически все этого боятся.
Армянка Марина в молодости уже пережила войну в Нагорном Карабахе, но там “все было понятно: христиане против мусульман, а здесь ничего не понятно”, и в Карабахе, по ее словам, “по крайней мере, не стреляли в городах”.
“Кто стрелял?”
Сакраментальный вопрос “кто стрелял?” местные почти всегда решают не в пользу украинской армии. Так, в Николаевке, где разрушен целый подъезд пятиэтажки, жители дома уверены, что стреляла “Украина”.
Конечно же, расследования не ведутся, а если будут вестись – им никто не будет верить.
Иногда доходит до абсурда.
– Еду в Дебальцево, самую страшную зону. А что делать, матери 86 лет, – говорит мне женщина на остановке.
– А кто сейчас контролирует Дебальцево?
– Нацгвардия. Дошли до того, что по центру долбят. Знакомого убило. Завтра утром похорон.
– А кто долбит?
– Ну, а как вы думаете? – задает риторический вопрос женщина. Мол, сомнений быть не может.
Я делаю паузу, и женщина замечает на моем лице сомнение.
– Конечно, Нацгвардия!
– То есть они контролируют город и сами же по нему долбят?
Женщина сразу “закрывается”, обиженная.
Разве что интеллигенты рефлексируют. Уже упомянутый Николай водит меня по Краматорску и показывает новенькое аккуратное здание прокуратуры – с характерной часовней “по-пшонковски”. Здесь во времена боевика “Бабая” был “штаб ДНР”.
 |
– Везде вокруг стреляли, причем именно в то время, когда люди на работу идут. Вот здесь маршрутку разбомбило, потом женщина без головы весь день пролежала. Вокруг столько стреляли, а сюда ни разу не попали? Я так думаю, это была инсценировка.
И тот же Николай говорит, что сам видел вспышки с горы Карачун, где стояла украинская армия, а через короткое время слышал взрывы в черте города.
– Украинские СМИ тоже хороши. Что, хотят сказать, что украинская армия за все время ни разу не промахнулась? Ни одного шального снаряда?
“За кого воевать?”
На “освобожденных территориях” часто смеются с самой фразы “освобожденные территории”:
– Кто же освобождал? Те сами ушли.
Эту фразу я слышал много раз в разных вариациях, даже от самых “проукраинских” граждан. Поэтому интересно было услышать и позицию иностранцев как относительно непредубежденных жителей.
– Самое обидное, что по “тех” никто не стрелял, когда они уходили, – говорит мне сириец Мухаммед, который из-за войны убежал из Сирии к друзьям в Краматорск, а из Краматорска, из-за другой войны, убегал в Харьков. – Почему было не разбомбить колонну, когда она несколько часов шла до Донецка?
Это же приходилось слышать десяток раз и от соотечественников. На “освобожденных территориях” бытует также мнение, что нынешняя война – “договорняк”, а цель ее – “делить миллиарды”.
Когда удается подслушать разговоры людей с территорий под “ДНР” и людей с “освобожденных территорий” – собеседники всегда соглашаются.
– За кого они воюют, эти мальчики? – говорит водитель из Горловки на остановке в Семеновке, когда мимо нас проходит колонна украинских БТРов. – За кого воевать? Яценюк с Коломойским делят миллиарды, а они гибнут.
Местные из “освобожденного” Славянска соглашаются с горловским земляком.
Еще один интересный факт: олигарх Коломойский на нынешнем Донбассе часто демонизируется точно так же, как пару лет назад вне Донбасса демонизировался олигарх Ахметов.
“Время сейчас смутное”
– Сейчас все двуличные стали, – жалуется Марина, продавец в магазине “Кулиничи” в Краматорске. – Приходит “ДНР” – говорят, что за “ДНР”. Пришла Украина – говорят, что за Украину.
Не все “двуличные”: люди часто изливают антиправительственные чувства, когда их и не просят. Женщина лет пятидесяти видит, как я фотографирую краматорского Ленина в желто-голубых штанах.
 |
– Смешно, – говорю я.
– Смешно… Нет, уже не смешно! До маразма доходит!
И начинает: о “хунте”, об “укропах”. Полный набор. Критикует, конечно, и “ДНР”, и Путина, но как-то между делом:
– Путин не наш президент, с ним все понятно. А вот Порошенко почему нас бомбит?
Изливают и противоположные чувства. Кандидат в депутаты Сергей Борозенцев, который проиграл выборы Максиму Ефимову, сам заговаривает со мной на улице, когда я фотографирую его офис. Он рассказывает, как убежал после того, как “ДНР” “гахнула его мордой об стол и одела наручники”.
Правда, теперь проигравший кандидат метит в мэры Краматорска.
– Откровенная “вата” осталась, но у них теперь нет организаторов, а сами по себе они ничего не могут, – рассуждает Борозенцев.
То же, но политкорректно, говорит мне и инженер Николай.
– Как видишь, партизанская война не ведется, – посмеивается Николай. – Даже флагов “ДНР” я что-то давно не видел.
Один из оставшихся сторонников “ДНР” в Славянске Виктор – один из тех, кто как раз рисует флаги “ДНР” в своем городе. Но и он, если судить визуально, уже проигрывает “войну лозунгов на стенах и заборах”.
 |
– Несколько человек проукраинских постоянно показывают по местному телевидению и называют это общественным мнением, – говорит Виктор. – А вот на рынке и в городском транспорте разговоры другие.
Многие чувствуют себя неуверенно.
– Ты помни, на какой ты территории, не говори “правосеки”, говори “Правый сектор”, – иронически одергивала маршрутчика в Константиновке женщина-контролер.
О неуверенности свидетельствует и то, что некоторые отказываются называть имена или, если имя мне известно (как в случае с работником милиции), просят его не называть. Даже Николай и тот смущенно просит:
– Ты, это… Уж очень меня, таким уж… в репортаже не выставляй. Время сейчас смутное.
“Кто активно был за “ДНР” – давно в России”
– Послушать украинские СМИ – так тут каждый первый террорист, – говорит мне один из маршрутчиков в Константиновке. Стоящие вокруг кивают.
Украинским СМИ многие не доверяют, а журналисту – сочувствуют:
– Мы же всё понимаем. Если ты напишешь правду – тебя вызовут в СБУ.
И по-отечески треплют по плечу.
Моя подруга Лена из Семеновки только теперь признается: ее любовник был боевиком “ДНР”. Она узнала об этом, когда он вернулся из “командировки в Москву” в новеньком камуфляже и с хорошим смартфоном, на котором была установлена программа-рация.
– Так он и сейчас в “ДНР”.
Между прочим, и в Краматорске, и в Славянске, и в Авдеевке все прекрасно понимают роль России в конфликте, но упоминают об этом как-то мимоходом – как о технической детали.
Лена водит меня по поселку и заговаривает с местными, выдавая меня за родственника. Отовсюду только и слышно: “Ивановы – в Ростове. Петровы – в Москве. Сидоровы – тоже в Ростове”.
Молодой парень Артем восстанавливает свою разбомбленную квартиру. Кстати, раньше я слышал о “восстановлении Славянска всей Украиной”. Так вот, это не совсем правда. Мягко говоря. Лишь некоторые дома в разбомбленной Семеновке восстановили. Несколько домов, наименее разрушенных, частично восстановили различные кандидаты в депутаты: покрыли крыши либо вставили окна. А дом Артема и соседний – восстанавливает сейчас чешская благотворительная организация, предоставившая материалы, на пару с бесплатными работниками из одной из протестантских церквей.
 |
– У меня в доме “ополченцы” жили. Мусора после них, как после свиней.
– Когда вернешься? – спрашивает у Артема Лена.
– Весной. Сейчас в Николаевке у тетки.
– А К***вы вернутся?
– К***вы, ха! Разве что сюда “ДНР” вернется. Но тогда уж лучше пусть К***-вы не возвращаются.
К***вы – сын и мать – местные богачи, у них тут три квартиры. Практически не пострадали. Но Сидоровы, как и еще несколько семей, уехали и не вернутся.
– Кто чувствовал за собой вину – того здесь нет, – говорит Лена. – А ловят тех, кто за собой вины не чувствовал.
“На грани фола”
О не вполне законных действиях правоохранителей в “зоне АТО” мне известно по крайней мере из трех различных источников.
Первый источник коллективный – это жители Семеновки, которые называют имена местных, которые пропали, а потом были “найдены” под арестом.
Среди них некий Дима – маргинал, много раз сидел в милиции за дебоши, кражу металлолома и т.п. Когда захватили горотдел – пришел позлорадствовать. После этого, по утверждению местных, жил себе с семьей, бухал, в событиях участия не принимал. Пропал, а спустя месяц родственники нашли его в Изюме под арестом.
Еще одного милиция взяла, но отпустила, по утверждению местных, после заплаченного матерью выкупа. Третий – старый алкоголик, которого взяли скорее для “отчетности”, и который пропал с концами.
О том же сообщил и сотрудник милиции Краматорска, который, кажется, ради этого и согласился со мной встретиться.
– В городе много людей без опознавательных знаков, а милиция действует на грани фола, а то и явно незаконно.
Это же подтвердил человек, близкий к руководству СБУ в Краматорске.
– А что ты удивляешься? – сказал он. – Менты людей били всегда, и в мирное время. Настоящих сепаратистов тоже переловили, люди работают. Ну, есть и случайные – их хватают для отчетности перед начальством. Или так: ты же видел эти новости, задержали столько-то диверсантов”? Командировочные приехали, им надо перед начальством отчитаться. Местные СБУшники злые. Им в этом городе жить. Кто-то из “диверсантов” их агентом был, за кем-то следили, чтобы рыбу покрупнее словить.
А эти приехали – и сразу сцапали, чтобы премию получить.
По его словам, со ссылкой на руководство краматорского СБУ, “мелких” или задержанных по ошибке после “обработки” в Краматорске отпускают, предварительно “закрепляя вербовку” интересным образом:
– Они должны на камеру сказать “Путин хуйло”.
“Ты поставил меня в тупик”
Вопрос о Путине – один из наиболее удивительных, но в другом отношении.
Я задаю “вопрос о Путине” всем, с кем у меня более доверительные отношения или чье доверие уже не боюсь потерять.
– Меня и самого это удивляет, – смеется инженер-интеллектуал с НКМЗ. – Иногда такое впечатление, что дело не в политике, а в личной харизме Путина. Это не политика, а что-то фрейдистское. Женщины бальзаковского возраста, лет так с сорока пяти до шестидесяти, – те вообще. Такое впечатление, что они все его хотят.
 |
Большинство не столь рефлексирующих людей, услышав вопрос об отсутствии критики Путина, лишь выражают озадаченность. Кажется, такая мысль просто не приходила им в голову.
Лена из Семеновки в день, когда мы снова встретились, сдавала тесты в центре занятости, и теперь называет себя:
– Чмо среднестатистическое. Не очень умное, но и не слишком дурное.
По крайней мере чувство юмора у нее выше среднестатистического.
Вечером Лена с удивлением узнает, что целый день имела дело с уроженцем Ивано-Франковской области.
– Вот видишь, нам с тобой хватило поговорить, а не стрелять! – после паузы восклицает Лена. – И мы же друг друга поняли!
Она приглашает меня в столовку, предлагает выпить – и мы долго еще беседуем по душам. Лена все хочет, чтобы я “понял Донбасс”.
– Кажется, я прочувствовал, – говорю я. – Но я одного не пойму…
– Ну?
– Вот я вполне понимаю, почему вы не любите официальный Киев и почему недолюбливаете армию. Но ты же сама говорила: все здесь понимают, что Россия разжигала конфликт. Почему почти никто не критикует Путина?
Лена надолго задумывается.
– Знаешь, ты поставил меня в тупик.
Артем Чапай, theinsider.ua
