70 лет назад, 25 января 1947 года умер в 48-летнем возрасте от сифилиса легендарный американский мафиози Аль Капоне. Его имя и сегодня ассоциируется с беспомощностью органов правопорядка и судов в противостоянии с мафией: долгие годы про короля гангстеров все всё знали, но не могли посадить по «букве закона». При этом, зарабатывая деньги на людских пороках и криминальных схемах, Капоне был благодетелем для бедняков Чикаго.
“Ревущие 20-е годы” были не просто самым ярким периодом в истории США, но и мощнейшим энергетическим всплеском, за которым последовал не менее мощный спад – Великая Депрессия. Это время – эпоха “сухого закона”, бутлегерских войн, гангстеров, “красивой жизни”, пышных похорон и перестрелок “в порядке дня” – стало, по мнению одного из американских историков, “позором для государства, но неисчерпаемым источником вдохновения для кино и литературы”. И действительно, мировая культура обогатилась, получив в наследство от “ревущих 20-х” два новых жанра – “черный” детектив и гангстерский фильм. Зато судебная и полицейская система Америки до сих пор не могут “отмыться” от обвинений в коррупции – обвинений, начавшихся именно в 20-е годы, когда страна утратила веру в национальное правосудие. И виновником этого стал человек, и по сей день считающийся “королем бутлегеров”, самым знаменитым гангстером за всю историю США, символом “ревущих 20-х”. Его имя – Аль Капоне – стало для всего мира синонимом понятия “организованная преступность”, а для Америки – напоминанием о том, каким беспомощным может быть их правосудие. Ведь именно из-за Капоне – впервые в истории – власти США были вынуждены признать, что они не могут найти управу на преступника, даже не думающего скрываться от них. И то, каким образом эта “управа” была в конце концов найдена, только подчеркнуло слабость государственной системы и добавило новых красок в легенду о Капоне – эффектную, раздутую впоследствии литературой и кино, но имеющую мало общего с реальностью. “Правда о Капоне, – отметил как-то самый обстоятельный биограф гангстера Р. Шомберг, – оказывается не только более удивительной, но и более захватывающей, чем все окружающие это имя мифы. Его поступки не нуждаются в приукрашивании”.
В приукрашивании не нуждается и юность Альфонсо Капоне, четвертого из девяти детей в семье Габриэля Капоне, бедного итальянского иммигранта. В конце ХIХ – начале ХХ века переселенцам из Европы в США жилось туго. Ирландцы, итальянцы, евреи – они оседали, в основном, в крупных городах на восточном побережье, и их было столько, что Америка – при всем желании – не могла обеспечить их работой. К тому же, большинство тех, кто приезжал в Соединенные Штаты на поиски “лучшей доли”, были “из крестьян” и не имели никакой “городской” профессии. Поэтому жить им приходилось в нищете, на случайно заработанные гроши, ютиться – в тесноте (случалось, в одной комнате жили пять семей), и уповать только на Бога.
Семейству Капоне повезло больше, чем остальным. Габриэль был парикмахером, и, в конце концов, подкопив денег, сумел открыть собственную цирюльню. Но, тем не менее, его старшие сыновья жили в Маленькой Италии и были такими же “детьми улицы”, как и остальные. В ту пору Нью-Йорк был “поделен” подростковыми бандами “по национальному признаку” – итальянцы старались не появляться на “еврейской” или “ирландской” территории. Иpландцы и евpеи, в свою очередь, понимали, чем им “светит” прогулка по “земле конкурентов”. Малолетки, едва достигнув 10-12 лет, либо вступали в уже существующие банды либо создавали свои. Выжить в одиночку в обществе, где остальные делят всех на “своих” и “чужих”, было практически невозможно.
Конечно, члена той или иной молодежной банды вовсе не обязательно ждало криминальное будущее. Другое дело, что выбор – между “хлебом” гангстера и честной профессией – для подростков был равносилен выбору между возможностью жить легко, ни в чем себе не отказывая, и беспросветной нищетой. Неудивительно, что по “кривой дорожке” шел почти каждый, у кого были для этого данные – жестокость, смелость, крепкие кулаки и – в идеале – голова на плечах.
Аль обладал всеми этими достоинствами, а кроме того – был значительно выше и крупнее ровесников. Неудивительно, что его заприметил глава “взрослой” банды Фрэнки Йель, который и предложил пятнадцатилетнему юноше первую в его жизни работу – бармена и вышибалы в своем ресторане. Йель был кем-то вроде “хозяина квартала”. Он собирал дань с мелкой “шушеры” – сутенеров и мошенников, служил “крышей” лавочникам, занимался ростовщичеством и держал целую армию молодцов, всегда готовых переломать недовольным ноги, а в случае чего – убить. Правда, на “крайние меры” без особого повода решались немногие, а потому Капоне, “случайно” убивший счастливого соперника по игре в карты, в глазах Йеля был “ценным кадром”. К тому же Аль был умен, предан и исполнителен, что тоже было поводом для его постоянного продвижения “по службе”.
Чикаго в ту пору идеально подходил для роли гангстерской столицы. Это был большой, стремительно развивающийся, богатый город, где коррупция – местных властей и полиции – стала традицией. В ту пору королем преступного мира там был Большой Джим Колозимо, содержавший сеть подпольных публичных домов и игорных заведений. Правда, последние несколько лет Джим, любивший жить “легко и приятно”, мало занимался делами, передав все в руки своего честолюбивого помощника – Торрио. Это и было одной из ошибок, в итоге стоивших ему жизни. Второй – фатальной, с точки зрения Торрио – ошибкой было нежелание Большого Джима видеть перспективы в недавно принятом “сухом законе”. Торрио, мысливший “как оптовик”, сразу смекнул, какие деньги можно будет сделать на поставках пива – тем более, что есть возможность “задавить” конкурентов на корню. Но Джима это не интересовало, а потому ему пришлось “уйти”. Фрэнки Йель оказал “другу Джонни” еще одну услугу – заехал в Чикаго “погостить” и избавил Торрио от “надоевшего босса”.
Джонни Торрио
Капоне, который к тому времени стал “правой рукой” Торрио, смерть Большого Джима волновала мало – ему лично он был ничем не обязан. Зато, обладая чутьем бизнесмена, Аль быстро оценил дальновидность Торрио, и принялся за разработку жилы с удвоенной энергией. Попутно Торрио и Капоне “завоевывали” пригороды Чикаго и устанавливали там свою власть. Чересчур осторожный для “грязной работы”, Торрио был рад такому компаньону, как Капоне – тот не брезговал насилием и террором, и всегда добивался своего.
К сожалению, идея “делать деньги” на продаже спиртного в Чикаго пришла в голову не только Торрио. Вскоре у корпорации появились конкуренты, и решающим аргументом в решении споров стал автомат Томпсона. Правда, Капоне и Торрио были на голову выше остальных: их организация была мощным, хорошо налаженным предприятием, где было распланировано все – даже “уборка недовольных”. Чуть ли не ежедневно в Чикаго гремели выстрелы. Полиция, естественно, “сбивалась с ног в поисках убийц”, имена которых в газетах назывались открыто. Случайные свидетели (если они и были) страдали обычной “чикагской амнезией” – “не видел, не слышал, не помню, не узнаю”. Позже, после каждой из таких “разборок” у Капоне вошло в привычку устраивать пресс-конференции и с благодушной миной сообщать журналистам: “Я тут ни при чем. Меня вообще в городе не было!”
Но конкуренты все же нанесли ответный удар: в январе 1925 года они “подстрелили” главу концерна – Джонни Торрио. Тот чудом остался жив, но решил отойти от дел, передав все Аль Капоне. Это было очень дальновидно, тем более, что Капоне согласился выплачивать экс-боссу весьма приличный процент от доходов – за символические “услуги консультанта”.
Первый фильм «о Капоне» – «Лицо со шрамом» (1932 год). Героя Пола Муни звали иначе, но его прозвище знала вся страна
С “воцарением” Капоне бизнес пошел куда лучше. Торрио не хватало твердости, напора и харизмы, а у его преемника их было хоть отбавляй.
Корпорация “убирала” противников, расширяла “территории влияния” и постепенно становилась скандально известной на всю Америку. В газетах имя Капоне стало прочно ассоциироваться с бутлегерством, а также – с продажностью и бессилием властей, не способных найти управу на бандита, жившего как король.
А Капоне в то время и был некоронованным королем Чикаго. Он и его люди занимали почти целый отель – сначала “Метрополь”, потом “Хоуторн”. Аль не выходил из дому иначе, как в сопровождении 12-18 телохранителей, ездил только на личном авто, сделанном на заказ, и напоминавшим “крепость на колесах”. Как и положено благодушному монарху, Капоне был открыт, обаятелен, с его лица не сходила сердечная улыбка, он всегда был готов помочь беднякам, обратившимся за помощью. “Пусть каждый думает о Капоне, что хочет, – вспоминала одна из жительниц Чикаго, – но если человек попадал в беду, ему было к кому обратиться. Аль всегда помогал и ничего не требовал взамен”. В 1929 году – после начала Великой Депрессии – Капоне даже открыл в Чикаго несколько бесплатных столовых, чем спас от голодной смерти множество бедняков.
Мэй Капоне и Сонни
Еще более щедрым Капоне был по отношению к своей семье, которая – его стараниями – буквально купалась в золоте. Аль женился еще в Нью-Йорке, в 19 лет – на красивой ирландке Мэй, за две недели до свадьбы подарившей ему сына Сонни. Аль боготворил Сонни, обожал своих братьев и сестер, трепетно относился к жене, хотя – как и положено человеку с его возможностями – не отказывал себе в “маленьких удовольствиях”. Одно из таких удовольствий и стало причиной его ранней смерти: юная красавица-гречанка, бывшая подружка Капоне, заразила его сифилисом. Но выяснилось это много позже. А пока – в конце 20-х годов – Капоне был символом преуспевшего человека. В Чикаго его даже ставили в пример школьникам.
Федеральные власти хватались за голову. “Капоне стал фирменным знаком нашей страны, известным даже в Лапландии…” – писала одна из нью-йоркских газет. Раздраженный президент Гувер требовал от ФБР “любой ценой найти управу на Капоне”. Те старались, но попытки были безуспешными. В Чикаго все – от полиции до правосудия – состояли на весьма щедром жаловании у короля гангстеров.
В 1930 году, после очередного “внушения” президента, ФБР направило в Чикаго целый отряд своих людей – в том числе, амбициозного агента Элиота Несса и двух чиновников из налогового ведомства – Элмера Айри и Фрэнка Вильсона. Традиционно считается, что конец могуществу Капоне положил именно Несс, создавший отряд “неприкасаемых” и собравший документы, по которым Капоне осудили за неуплату налогов. Но такая веpсия далека от реальности и придумана… самим Нессом, мечтавшим войти в историю, как “человек, посадивший Капоне”. На самом деле отряд Несса громил склады спиртного и – довольно безуспешно – пытался доказать, что эти склады принадлежат Капоне. Кстати, Несс изрядно преувеличил и опасность, которой подвергались “неприкасаемые”: безжалостный по отношению к конкурентам, Капоне никогда не воевал с полицией.
Честолюбивый Элиот Несс
“Посадил” же “короля бутлегеров” совсем другой человек – дотошный бухгалтер Фрэнк Уилсон, случайно наткнувшийся на учетные книги одного из подпольных заведений Аля, конфискованные при налете несколько лет назад. Идентифицировав по почерку одного из бухгалтеров, заполнявшего книги, Уилсон нашел его – и заставил дать показания на процессе против Капоне.
Сам процесс был подготовлен с ювелирной тщательностью – доказательств было крайне мало, и от того, как они будут поданы, зависел исход дела. Состав присяжных меняли несколько раз, боясь подкупа. И тем не менее, из двадцати одного пункта обвинения Капоне признали виновным только по трем пунктам. Зато срок за них “король гангстеров” получил по максимуму – 11 лет.
Капоне на суде
Капоне отсидел восемь лет. Выпуская его на свободу, власти уже не боялись короля гангстеров. Было очевидно, что болезнь и ее следствие – слабоумие – начали прогрессировать. Узнав что их босс “повредился в уме”, даже бывшие “подельщики” Аля стали относиться к нему с презрением.
Но вокруг поверженного короля сплотилась семья. Мэй до конца преданно ухаживала за мужем – как и сын, братья и сестры Аля, делавшие все, чтобы их кумир не чувствовал себя брошенным. Остатки состояния Капоне Мэй недрогнувшей рукой потратила на пенициллин – чтобы хоть немного облегчить мужу страдания.
Аль Капоне умер в 1947 году – в 48 лет, окруженный безутешной, боготворившей его родней. “Он был самым знаменитым преступником за всю историю США, – заключает один из его биографов, – но вовсе не таким злодеем, каким его часто показывают в кино и романах. Его жестокость известна – но страдали от нее, в основном, другие гангстеры. Для бедняков Чикаго он был почти благодетелем. Он был безжалостным, но в то же время – человечным. Хотя это, конечно, его не оправдывает”.
Елена ЦЫМБАЛ
P.S.
Шеф Капоне Джонни Торрио, хитрый «Лис», называвший Капоне сыном, пережил Аля на 10 лет
Жена – Мэй Капоне – пережила мужа почти на 40 лет. Она умерла в 1986 году накануне 90-летия.
